В начале пути. Ползунки - Страница 21

Несколько раз Саша с Флюром отвлекались на посещение военной базы подобрать экипировку, снаряжение и вооружение.

И вот, наконец, пришло сообщение, что у Авиокара, позывной Жук, заработали двигатели. Следующий день планировалось посвятить приработке двигателей на земле, ещё день на подскоки, короткие взлёты-посадки, и потом можно будет организовывать перегон самолёта к нам, домой.

За оставшееся время нужно было подготовиться к вывозу добычи, технику готовили по опыту предыдущей поездки.

Вся операция прошла точно также, приехали, загрузились, уехали, жук полетел самостоятельно. Добрался он успешно, к нашему возвращению ему уже определили место стоянки, и он успешно его обживал.

Глава 8

19.06.00.

Вот теперь можно было вплотную заняться подготовкой операции, хотя подготовительная работа в основном была завершена. Появилась техника, позволяющая попасть куда надо и вернуться, было оружие и снаряжение, было топливо и продукты питания не только для нас, но и для новых жителей.

Отдохнув денёк, отправились организовывать базу в Каире. Нужно было обеспечить заправку топливом самолётов, место проживания для отряда и гостей, питание, хранение продуктов, связь.

Поездка должна была занять несколько дней, после окончания работ в Каире планировали разведать Анталию с точно такой же целью, и по возможности пролететь над Таганрогом, оценить обстановку.

То ли мы стали такими крупными специалистами, то ли опять повезло, не знаю. Но всё прошло совершенно обыденно. Прилетели, сели, нашли хранилище с топливом, запустили насосы, запустили заправщик, нашли место для проживания, нашли холодильники, всё смонтировали, запитали от бензогенератора. Организовали спальные места. Всё как-то буднично, и заняла вся работа два дня, после чего промежуточная база была готова. Всё оборудование расположили, закрепили так, чтобы обеспечить длительное хранение. На всякий случай. Неизвестно когда приступим к реализации планов, а сало надо перепрятать.

То же самое нам удалось сделать в Анталье. ВПП была свободна, сели, нашли топливо, организовали базу и законсервировали её для следующего раза.

А потом пришло время разведывательного полёта в Таганрог. Снега ещё было много, но место для ВПП нашли, садиться не стали, но с большой высоты облетели весь район и посмотрели, где нам придётся воевать. Провели разведку местности с большой высоты, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Территория большая, в таких условиях очень бы пригодился вертолёт, но это был очень проблематичный вопрос, хотя на аэродроме они были. Да и неизвестно, что с топливом. Судя по нашему предыдущему опыту во время исхода, с топливом там всегда проблемы, оно само по себе неизмеримая ценность. Следов транспорта нет, дорог нет. В общем, общую картину получили, впечатления не самые радужные, есть над чем подумать. Да и судя по календарю, в этом году, в этом тёплом сезоне, нам ничего не удастся сделать. Обменявшись наскоро мнениями, полетели в обратный путь.

На базах ещё раз оценили запасы топлива, на что нам можно рассчитывать, не только авиационного, но бензина и соляры. Не то что бы много, но есть. Так что придётся нам операцию планировать очень тщательно. Ресурсы наши не беспредельны.

Заняла разведка у нас неделю, но зато получили много информации для раздумий. Когда вернулись, встретили нас просто замечательно, все стосковались, да и мы тоже, очень радостно было видеть такие родные лица. По обычаю, на следующий день после праздничного ужина устроили всеобщее обсуждение.

Мы рассказали обо всём увиденном, сделанном, сообщили о возникших соображениях и переносе операции на следующий год. И тут я честно поделился возникшими у меня сомнениями, сможем ли мы осилить такое дело. Уж больно тягостное впечатление произвело на меня всё увиденное, забывать стал, как оно было раньше.

Первым мне ответил Василий:

— Ты меня, конечно, извини батя, но, только попав к вам и прожив здесь всё это время, я понял, через что мне пришлось пройти. Я не знаю, с чем можно сравнить все, что было там. Никто из вас не может представить, что там творится. Я и сам бы не поверил, но я там был. Я многое видел, особенно в Чечне, и слышал о многом, но даже подумать о таком не мог. Это безысходность. Полная и окончательная. Надежды нет никакой, хотя в глубине души и теплится какое-то слабое ожидание чуда.

Ты превращаешься в обычный механизм. Встал, пошёл, что-то сделал, дали еду, съел. И всё. Понимаешь ли, всё. Нет у тебя никакой жизни, ты никогда не увидишь света и даже забываешь, что это такое. Люди постоянно сходят с ума, выдержать такое и остаться в своём рассудке почти не возможно. Это и описать просто невозможно, да и вспоминать никто добровольно такое не будет. Страшно это вспоминать.

А ведь люди там остались, хотя им надо ещё вспомнить, что они люди. И мне бы очень хотелось хоть кому-то облегчить жизнь. И если будет такая возможность, я первый пойду туда. Я за войну. Я ничего не забыл и прощать ничего никому не буду.

А Марина со Светой вместе заплакали. И сквозь слёзы и всхлипы смогли выдавить из себя, что им страшно, и ни за что они не пожелают никому попасть туда.

На Сашу с Флюром было страшно смотреть. Это были два хищных зверя, готовых броситься на противника. Они оба сказали только одно слово:

— Война.

— Война, — добавил Михаил. — Я не буду ничего добавлять к тому, что сказал Василий. Это действительно просто страшно вспоминать. Нам ещё повезло, мы иногда попадали на воздух и видели белый свет. Просто для того, чтобы остаться человеком, чтобы можно было считать себя нормальным человеком, надо попытаться это изменить. Если этого не сделать, мучиться будешь всю жизнь. Хотя кто-то и там живёт, но я так не могу.